Мученицы / Martyrs Год выпуска: 2008 Страна: Канада, Франция Жанр: ужасы, драма Режиссер: Паскаль Ложье В ролях: Моржана Эль Алюи, Лена Джэм-Пэной, Catherine Bégin, Robert Toupin, Patricia Tulasne, Juliette Gosselin, Xavier Dolan-Tadros, Изабелль Чассе, Emilie Miskdjian, Mike Chute
Описание: Франция, начало 70-х. Люси, маленькая девочка, почти год считавшаяся пропавшей без вести, обнаружена бредущей по проселочной дороге. Ребенок в состоянии глубокого шока и не может рассказать о случившемся. Полиция быстро находит место ее заточения - заброшенную скотобойню. Но все говорит о том, что девочка никогда не покидала своей тюрьмы. На грязном, исхудавшем, обезвоженном теле ребенка нет никаких следов сексуального насилия: это не было преступление, совершенное педофилом, но что-то гораздо более странное.
Внимание!!! Фильм насыщен сценами насилия! Только для подготовленного зрителя! если, конечно, к такому можно быть готовым
самокопание, неинтересно.Я передумал очень много мыслей за последние несколько дней. Какие-то из них были старые, какие-то совсем новые. Структурирование информации - полезная штука. Логика и анализ - творят чудеса. Отбросив всю шелуху, пришел к чудовищной мысли - я был не прав. Не новость на самом деле, даже для меня. Я довольно давно прекрасно осведомлен о своей вспыльчивости, эгоистичности и умении изгадить любые, даже самые перспективные, отношения. И не могу сказать, что не борюсь с этим или не компенсирую хоть как-то все это говнище легким характером, добротой и неравнодушием. Но не в этом дело. Без-от-ветст-вен-ность. Вот, что было моим вторым именем. Я мог увлеченно заниматься чем-либо или быть с кем-то, но легко все бросал, когда надоедало. Или просто теряло привлекательность. Или находилось что-нибудь поинтереснее. Я стану другим.
*** Ах, какие были выходные! Какой был слон! Йозеф, дорогой мой человек, ненаглядный мой Шляпник, я благодарен всем свои безумным богам за тебя, за нас. Это чудо и оно случилось, хотя ничто не предвещало. Ты - редчайшая драгоценность. Спасибо, спасибо тебе за всё! и за мыльце Анку тоже
Давным-давно, когда мы только приобщались к зазеркальному миру татофилии, мы посещали кладбища не столько антуражные, сколько ближайшие. Правда память мне подсказывает, что в список совершенно стандартных захоронений входили Серафимовское и Казанское. Но первое я открывал для себя заново всего год назад, поскольку голова моя была ранее занята спутником, а не могилами. А Казанское я посещал настолько редко, что успел лишь крепко полюбить его и дать себе слово вернуться, чтобы хорошенько его изучить и остаться на нем навсегда. Таким образом весь мой багаж составляли маленькие погосты спального района и ближнего пригорода. В таких местах в большинстве случаев было неуютно, слишком оживленно, казенно... Но было и то, ради чего я приходил туда снова и снова. Лица. Лица людей на фотографиях. Очень разные и одинаково живые. Живые лица на могилах! Удивительно... Многие из них настолько врезались мне в память, что снятся до сих пор. А вот чуть-чуть новых знакомых. 20+5 превьюшекМосква: Введенское, Донское, Ваганьковское. Бесстыдно покромсанные мной фотографии делал Йозеф К
А бывают такие плиты, на которые без улыбки и не взлянешь Ну вот же:
О, аццкие выходные! Был в Питере, нашел там Нюниуса. Нюниуса Снейпа! Полгода не видел человека, а он вот так изменился и оснейпился Обратно возвращались вдвоем на ромовом "Ночном рыцаре". Утром пережили нападение дементоров... эээ... полицейских, да! В голове предательски билась похмельная мысль: "Они ищут Поттера!" Как будто это я. Странно... Но - Нюниус! Простите, меня все еще не отпустило. Профессор, вы омерзительно вканонны! Снимаю шляпу. Она, кстати, Вам безумно идет. Зря Вы отказывались.
Но, разумеется, если пускаться во все тяжкие, то основательно! Начали ромом, закончили - морфием. Конечно же, на кладбище и в веке XIX-ом. Посмотрите, какой прекрасный школяр, вкусивший порока и античных фантазий... это не я, если чо
С нетерпением жду осень. Она удивительным образом вычеркивает из жизни все лишнее – ненужные мысли, глупые сомнения, неуместных людей. И – в отличие от порой такого безвольного меня – делает это раз и навсегда, не оставляя ниточек, за которые можно было бы выдергивать призраков из прошлого. И так хочется высокого золотого неба, дождей, обжигающего кофе с восковым привкусом кленовых листьев… Закутаться в большой клетчатый плед на скамейке пустынного парка и в две пары любопытных глаз провожать улетающих птиц…
*** А завтра – домой. Кажется, я успел соскучиться по Питеру.
Это произошло в окрестностях Морлэ, не помню, как называется это местечко. Там был кабачок, который держали муж с женой. Была у них молодая служанка, девушка веселая, всегда готовая пошутить и посмеяться. Как-то вечером пришли в кабачок поужинать двое местных парней. Они пригласили выпить с ними хозяина и хозяйку. Сначала, как водится между знакомыми, они поболтали, а потом предложили сыграть в картишки. Хозяева согласились. За игрой время бежит быстро. Вдруг парни с удивлением услышали, что пробило одиннадцать часов. А им до дому идти было не менее лье, да еще по плохой дороге. читать дальше- Черт возьми! – воскликнул один из них. – Придется нам отправляться в путь в недоброе для христианина время… Что скажешь, Жак? - Да, Фанш, - ответил другой, - нехорошо топать по тропинкам в такой час, меня это не радует. - Так в чем дело?- вмешалась хозяйка. – Оставайтесь ночевать! И тут-то раскричалась служанка. Будет, мол, она еще заниматься приготовлением им постели, вместо того чтобы отправляться в собственную. - Нет, вы только посмотрите на них! – говорила она насмешливо. – Оба молодые, здоровые, с крепкими кулаками, - и боятся идти ночью!.. И это о вас идет слава, что вы самые непобедимые в драках? А теперь я вижу, что это всего лишь слава! - В драке, - отвечал Жак, - силой меряются с живыми. Их-то я не боюсь. - А, так это вы мертвых боитесь? Да вы смеетесь надо мной? Успокойтесь. Мертвым хорошо там, где они есть. Они-то к вам цепляться не станут. - Это не рад случалось, - сказал Фанш. - Да, да, кумушкины россказни! - Не говорите так, Катик, - произнесла хозяйка, которой не понравилось неверие служанки. – Вы накличете беду. - Да уж слава Богу, меня этими глупостями не испугаешь! Я бы через кладбище прошла, как по большой дороге, и в любой час, что ночью, что днем! Тут оба молодых человека закричали разом: - Это на словах, а ты попробуй-ка на деле! - Да хоть сейчас, коли хотите! – ответила им Катик: ее самолюбие было задето. – Давайте! Кладбище недалеко, только дорогу перейти! Спорим, что я трижды обойду вокруг церкви, с песней и не ускорив шага! - Несчастная! Вы что, хотите нарваться на Анку? - Нет, я просто хочу показать этим двум тупицам, что я – всего лишь женщина, а смелости у меня побольше, чем у них. - Согласны, спорим, - отвечали Жак и Фанш, которым не очень-то понравилось, что их назвали тупицами. – Спорим, и будь что будет. - Тогда пошли все за мной. Останетесь на ступеньках ограды и будете оттуда смотреть, чтобы все было без обману. - Я, - заявила хозяйка, - никуда не пойду. Это все против воли Божьей! Но ее муж пошел вместе с молодыми людьми. Все трое поднялись на ступеньки кладбищенской ограды и остались снаружи. А служанка Катик вошла внутрь и двинулась к церкви по песчаной дорожке между могилами. Ночь была светлой, всходила луна. Дойдя до церкви, Катик начала ее обходить, шагая размеренным шагом, как во время крестного хода. Слышался ее голос, чистый и свежий, как вода из источника, она пела красивый церковный гимн: «Слава тебе, Царица Небесная…» Так она сделала первый круг, потом второй. Хозяин кабачка сказал парням: - Ну все, считайте, что она выиграла пари. Пойдем пропустим по стаканчику до ее возвращения. И они вернулись в харчевню. Катик тем временем начала третий круг. Когда она проходила перед порталом церкви, она увидела, что центральная дверь широко открыта. Катик украдкой заглянула внутрь церкви. В нефе стоял катафалк, как это бывает в дни похорон или во время панихиды, а на катафалке был расстелен саван. Вокруг горели свечи в больших серебряных шандалах. Катик тут же решила: «Это Жак и Фанш с досады выдумали меня напугать: зажгли свечи, бросили простыню на катафалк…» Она тут же схватила простыню, быстро завершила круг и вернулась в харчевню. - Вот вам ваша простыня. Я – стреляный воробей! Хозяин и оба парня переглянулись, им показалось, что Катик помешалась. - Не делайте удивленного вида, - сказала она им, - это же вы бросили полотно на катафалк и зажгли свечи. Меня на такую удочку не поймаешь. - Катик, - ответил хозяин, - мы не только не были в церкви, но и на кладбище не входили. - Увидите, это все плохо кончится! – отозвалась со своей постели хозяйка – она уже легла спать. – Ложитесь-ка рядом со мною, Катик, а завтра, послушайте меня, пойдите исповедуйтесь. Хозяин кабачка увел молодых людей в свою комнату; Катик улеглась вместе с хозяйкой. Ни та ни другая не могла заснуть. Всякий раз, когда Катик натягивала на себя одеяло, невидимые руки раскрывали ее. Она начала раскаиваться с своей проделке. С нетерпением ждала она утра. Как только рассвело, она поднялась и побежала в церковь. Ректор стоял в ризнице, натягивая стихарь к утренней мессе. - Святой отец, - умоляюще сказала Катик, - исповедуйте меня поскорее. Священник заставил ее преклонить колена здесь же, в ризнице. Она рассказала ему, не упуская ни малейшей детали, о том, что произошло ночью. - Какой был час, дочь моя, - спросил он, - когда вы заметили открытую дверь? - Полночь или около полуночи. - Тогда приходите и сегодня в полночь на то же место. Принесите саван и захватите иголку и клубок толстых ниток. Расстелите саван на катафалке… - Я не смогу, святой отец, я боюсь… - Надо, дочь моя. Вы увидите, как на саван уляжется мертвец… - Ой! - И вы тотчас же завернете тело в саван и зашьете его. - Я боюсь, господин ректор, лучше умереть… - Не говорите этого Катик. Если вы умрете теперь, вы будете осуждены навечно. Вчера надо было боятся, тогда вам нечего было бы бояться сегодня. Но не трусьте, вы не будете совсем одна – я буду рядом с вами. - Спасибо, господин ректор! - Постарайтесь шить быстро, очень быстро. Когда останется сделать три-четыре стежка, вы скажете громко, так чтобы я мог услышать: «Я закончила». Не забудьте это сделать – это главное! - Я сделаю все точь-в-точь, господин ректор! Незадолго до полуночи Катик была в церкви. Как и накануне, в центре нефа стоял катафалк, а в больших серебряных шандалах тлели свечи. - Господи, Господи, помоги, - прошептала бедная девушка, - дай мне силы! Она развернула принесенную с собой простыню и аккуратно разложила ее на катафалке. И только тогда она заметила, что простыня была ветхой и пахла тленом, а вместо нитей по швам ползли черви. Едва только ткань была развернута, как Катик увидела наполовину истлевший труп. Он взобрался на катафалк и улегся на саван. Катик сразу же подхватила ткань за края и принялась их сшивать. Ректор находился здесь же, он ждал, закрывшись в исповедальне. Время от времени он спрашивал: «Скоро ли, Катик?» - Нет еще, - отвечала она. И вдруг она вскрикнула: «Я закончила!» - Господь да сохранит вас! – произнес священник. И он быстро вышел из церкви. На пороге он обернулся и сказал: «Ну а теперь вам объясняться с мертвым один на один». Закон таков, что солнце восходит даже при самых худших обстоятельствах. Когда наутро церковный сторож пришел, чтобы отзвонить «Анжелюс»*, он обнаружил катафалк посреди церкви, хотя он твердо помнил, что накануне задвигал его в один из боковых нефов. Рядом с катафалком были раскиданы останки бедного молодого тела, на плитах пола виднелись пятна крови, даже капители колонн было ею забрызганы. Сторож бросился к дому священника. Он рассказал ректору о том, что увидел. - Слава Богу, - сказал священник, - идите к хозяевам Катик и сообщите им, что она мертва, н скажите от моего имени, что она спасена.
* «Angelus Domini» («Ангел Господень», лат.) – католическая молитва, которая читается трижды в день и сопровождается колокольным звоном, который тоже носит название «Анжелюс» (фр.)
Шляпник редко стучался в двери - предпочитал заходить сразу и приступать к интересующим его делам. Если дверь была заперта на замок, он невозмутимо влезал в окно. Но сегодня в дверь лавки Гробовщика робко поскреблись. ...Чуткий хозяин вышел на порог и обнаружил там шляпных дел мастера, дрожащего, с лихорадочно горящими глазами. - Вы с ума сошли? В такой ливень идти через весь город! - охнул Гробовщик и втянул Безумного в лавку, успев, впрочем, вывесить снаружи табличку с лаконичным "Закрыто. Умирайте завтра". - А откуда Вы знаете, что я пешком шел? - стуча зубами, спросил Шляпник, стаскивая с плеч насквозь мокрый плед и позволяя Гробовщику завернуть себя в огромное теплое и сухое клетчатое одеяло. - Потому что Вы - идиот и боитесь кэбменов. Как будто покусают они Вас! - Ну они нет, а вот кони... - Я Вас умоляю, какие кони?! - Кони едят мои лучшие соломенные шляпки! - засопел Безумный, стаскивая с головы мокрый перекосившийся цилиндр и бережно запихивая его под кресло. - Это может означать лишь то, что у этих лошадей тоже есть вкус. - улыбнулся Жнец, - Кстати, чего Вы явились на ночь глядя да еще и в такой дождь? Шляпник уставился на друга веселыми оранжевыми глазами и взял его за руку. - Да я подумал, Вам страшно будет... Гробовщик захихикал, откидывая со лба пепельную челку. - Простите, что? Страшно? - Ну да: дождь, слякотно, у Вас тут сплошные гробы и формалином пахнет. Гробовщик рассмеялся в голос. - Вы что, сумасшедший? - А что, нет? - улыбнулся Шляпник и повис у Гробовщика на плече. Тот обнял друга и украдкой коснулся губами его уха. - Чаю хотите? - Конечно, хочу. Мятный. - Признайтесь, Вы же ради этого и пришли. Шляпник чуть отстранился от Гробовщика, провел ледяной ладонью по его бледному лицу, нежно касаясь подушечками пальцев страшного шрама, пересекающего наискосок лицо Гробовщика. - И ради Вас, конечно. Как же Вы тут один, без меня в такую мерзкую погоду будете пить мятный чай? Шляпник поколебался и прижался губами к щеке Жнеца. - Да и как я без Вас буду думать о том, что Вы тут один пьете мятный чай?... Без меня...