[r-impertinent]

Девушка и саван

Это произошло в окрестностях Морлэ, не помню, как называется это местечко. Там был кабачок, который держали муж с женой. Была у них молодая служанка, девушка веселая, всегда готовая пошутить и посмеяться.
Как-то вечером пришли в кабачок поужинать двое местных парней. Они пригласили выпить с ними хозяина и хозяйку. Сначала, как водится между знакомыми, они поболтали, а потом предложили сыграть в картишки. Хозяева согласились.
За игрой время бежит быстро. Вдруг парни с удивлением услышали, что пробило одиннадцать часов. А им до дому идти было не менее лье, да еще по плохой дороге.
- Черт возьми! – воскликнул один из них. – Придется нам отправляться в путь в недоброе для христианина время… Что скажешь, Жак?
- Да, Фанш, - ответил другой, - нехорошо топать по тропинкам в такой час, меня это не радует.
- Так в чем дело?- вмешалась хозяйка. – Оставайтесь ночевать!
И тут-то раскричалась служанка. Будет, мол, она еще заниматься приготовлением им постели, вместо того чтобы отправляться в собственную.
- Нет, вы только посмотрите на них! – говорила она насмешливо. – Оба молодые, здоровые, с крепкими кулаками, - и боятся идти ночью!.. И это о вас идет слава, что вы самые непобедимые в драках? А теперь я вижу, что это всего лишь слава!
- В драке, - отвечал Жак, - силой меряются с живыми. Их-то я не боюсь.
- А, так это вы мертвых боитесь? Да вы смеетесь надо мной? Успокойтесь. Мертвым хорошо там, где они есть. Они-то к вам цепляться не станут.
- Это не рад случалось, - сказал Фанш.
- Да, да, кумушкины россказни!
- Не говорите так, Катик, - произнесла хозяйка, которой не понравилось неверие служанки. – Вы накличете беду.
- Да уж слава Богу, меня этими глупостями не испугаешь! Я бы через кладбище прошла, как по большой дороге, и в любой час, что ночью, что днем!
Тут оба молодых человека закричали разом:
- Это на словах, а ты попробуй-ка на деле!
- Да хоть сейчас, коли хотите! – ответила им Катик: ее самолюбие было задето. – Давайте! Кладбище недалеко, только дорогу перейти! Спорим, что я трижды обойду вокруг церкви, с песней и не ускорив шага!
- Несчастная! Вы что, хотите нарваться на Анку?
- Нет, я просто хочу показать этим двум тупицам, что я – всего лишь женщина, а смелости у меня побольше, чем у них.
- Согласны, спорим, - отвечали Жак и Фанш, которым не очень-то понравилось, что их назвали тупицами. – Спорим, и будь что будет.
- Тогда пошли все за мной. Останетесь на ступеньках ограды и будете оттуда смотреть, чтобы все было без обману.
- Я, - заявила хозяйка, - никуда не пойду. Это все против воли Божьей!
Но ее муж пошел вместе с молодыми людьми. Все трое поднялись на ступеньки кладбищенской ограды и остались снаружи. А служанка Катик вошла внутрь и двинулась к церкви по песчаной дорожке между могилами.
Ночь была светлой, всходила луна.
Дойдя до церкви, Катик начала ее обходить, шагая размеренным шагом, как во время крестного хода. Слышался ее голос, чистый и свежий, как вода из источника, она пела красивый церковный гимн: «Слава тебе, Царица Небесная…»
Так она сделала первый круг, потом второй.
Хозяин кабачка сказал парням:
- Ну все, считайте, что она выиграла пари. Пойдем пропустим по стаканчику до ее возвращения.
И они вернулись в харчевню.
Катик тем временем начала третий круг.
Когда она проходила перед порталом церкви, она увидела, что центральная дверь широко открыта. Катик украдкой заглянула внутрь церкви. В нефе стоял катафалк, как это бывает в дни похорон или во время панихиды, а на катафалке был расстелен саван. Вокруг горели свечи в больших серебряных шандалах.
Катик тут же решила: «Это Жак и Фанш с досады выдумали меня напугать: зажгли свечи, бросили простыню на катафалк…»
Она тут же схватила простыню, быстро завершила круг и вернулась в харчевню.
- Вот вам ваша простыня. Я – стреляный воробей!
Хозяин и оба парня переглянулись, им показалось, что Катик помешалась.
- Не делайте удивленного вида, - сказала она им, - это же вы бросили полотно на катафалк и зажгли свечи. Меня на такую удочку не поймаешь.
- Катик, - ответил хозяин, - мы не только не были в церкви, но и на кладбище не входили.
- Увидите, это все плохо кончится! – отозвалась со своей постели хозяйка – она уже легла спать. – Ложитесь-ка рядом со мною, Катик, а завтра, послушайте меня, пойдите исповедуйтесь.
Хозяин кабачка увел молодых людей в свою комнату; Катик улеглась вместе с хозяйкой.
Ни та ни другая не могла заснуть. Всякий раз, когда Катик натягивала на себя одеяло, невидимые руки раскрывали ее. Она начала раскаиваться с своей проделке. С нетерпением ждала она утра. Как только рассвело, она поднялась и побежала в церковь. Ректор стоял в ризнице, натягивая стихарь к утренней мессе.
- Святой отец, - умоляюще сказала Катик, - исповедуйте меня поскорее.
Священник заставил ее преклонить колена здесь же, в ризнице. Она рассказала ему, не упуская ни малейшей детали, о том, что произошло ночью.
- Какой был час, дочь моя, - спросил он, - когда вы заметили открытую дверь?
- Полночь или около полуночи.
- Тогда приходите и сегодня в полночь на то же место. Принесите саван и захватите иголку и клубок толстых ниток. Расстелите саван на катафалке…
- Я не смогу, святой отец, я боюсь…
- Надо, дочь моя. Вы увидите, как на саван уляжется мертвец…
- Ой!
- И вы тотчас же завернете тело в саван и зашьете его.
- Я боюсь, господин ректор, лучше умереть…
- Не говорите этого Катик. Если вы умрете теперь, вы будете осуждены навечно. Вчера надо было боятся, тогда вам нечего было бы бояться сегодня. Но не трусьте, вы не будете совсем одна – я буду рядом с вами.
- Спасибо, господин ректор!
- Постарайтесь шить быстро, очень быстро. Когда останется сделать три-четыре стежка, вы скажете громко, так чтобы я мог услышать: «Я закончила». Не забудьте это сделать – это главное!
- Я сделаю все точь-в-точь, господин ректор!
Незадолго до полуночи Катик была в церкви. Как и накануне, в центре нефа стоял катафалк, а в больших серебряных шандалах тлели свечи.
- Господи, Господи, помоги, - прошептала бедная девушка, - дай мне силы!
Она развернула принесенную с собой простыню и аккуратно разложила ее на катафалке. И только тогда она заметила, что простыня была ветхой и пахла тленом, а вместо нитей по швам ползли черви.
Едва только ткань была развернута, как Катик увидела наполовину истлевший труп. Он взобрался на катафалк и улегся на саван.
Катик сразу же подхватила ткань за края и принялась их сшивать.
Ректор находился здесь же, он ждал, закрывшись в исповедальне.
Время от времени он спрашивал: «Скоро ли, Катик?»
- Нет еще, - отвечала она.
И вдруг она вскрикнула: «Я закончила!»
- Господь да сохранит вас! – произнес священник.
И он быстро вышел из церкви.
На пороге он обернулся и сказал: «Ну а теперь вам объясняться с мертвым один на один».
Закон таков, что солнце восходит даже при самых худших обстоятельствах. Когда наутро церковный сторож пришел, чтобы отзвонить «Анжелюс»*, он обнаружил катафалк посреди церкви, хотя он твердо помнил, что накануне задвигал его в один из боковых нефов. Рядом с катафалком были раскиданы останки бедного молодого тела, на плитах пола виднелись пятна крови, даже капители колонн было ею забрызганы. Сторож бросился к дому священника. Он рассказал ректору о том, что увидел.
- Слава Богу, - сказал священник, - идите к хозяевам Катик и сообщите им, что она мертва, н скажите от моего имени, что она спасена.

* «Angelus Domini» («Ангел Господень», лат.) – католическая молитва, которая читается трижды в день и сопровождается колокольным звоном, который тоже носит название «Анжелюс» (фр.)

текст © Анатоль ле Бра, «Легенда о Смерти»